Текст: Андрей Мягков
«Я здесь на правах разогрева», – с порога заявил кинокритик Антон Долин, вместе с Александром Миндадзе представлявший его книгу «киноповестей» «Милый Ханс, дорогой Пётр» – по названию одного из фильмов, им снятых.
Вклинимся немного для короткого ликбеза: Александр Анатольевич Миндадзе – одна из самых ярких фигур советского и российского кино; получал «Серебряного медведя» Берлинского кинофестиваля, «Нику», «Белого слона» Гильдии киноведов и кинокритиков, а также награжден премией им. Эннио Флайано «Серебряный Пегас» за литературный вклад в кинематограф – и это лишь малая крупица его регалий. В качестве сценариста снял уйму первоклассных фильмов вместе с режиссером Вадимом Абдрашитовым, с которым работал в плотном тандеме с конца 70-х – а в 2007-м дебютировал как режиссер фильмом «Отрыв». С тех пор снял уже четыре картины, и все они, как на подбор – густые, немного макабрические, зачаровывающие своим уникальным языком.
«У меня особое отношение к литературе Саши Миндадзе», – прерывает мой ликбез Антон Долин и на все лады расхваливает Александра Анатольевича: «Миндадзе – особенный человек с внутренним барометром – или термометром – очень чувствительным. Отсутствие людей с такими барометрами – большая проблема нашего кино <…> Кажется, [то, что он снимает] не имеет никакого отношения к нам. Но Миндадзе удается найти не то что ракурс, а какой-то подземный ход к нашему сегодняшнему состоянию».
Следом уже сам режиссер немного рассказал о своей книге: она, по его словам, является данью тому времени, «когда для кино писали прозой» – и сценарии Александра Анатольевича, вошедшие в эту книгу, действительно читаются как художественная литература без всяких скидок на их сценарную природу. Однако в последнее время сценарии становятся все более прикладными, и Миндадзе допустил, что вскоре эта традиция потухнет окончательно.
Микрофон пошел по рядам: так, один из зрителей выразил уверенность в том, что фильм «Милый Ханс, дорогой Пётр» «больше визуальный, чем текстовый» – и ему совершенно непонятно, как эту историю можно передать текстом. «Почитайте и узнаете», – подначил Долин.
Все тот же зритель следом выказал удивление: почему фильм не получил никаких наград на ММКФ, в программе которого участвовал? Нет ли здесь какой-то несправедливости. Ответил вновь Антон Долин – заметил, что жюри и отборщики – это разные люди, а фильм Миндадзе парадоксальным образом слишком сильный, чтобы получить главную награду: «Это мощная радикальная картина на нерадикальном фестивале. Такие фильмы разделяют жюри, а побеждают фильмы, которые объединяют». «Прокатная судьба у него какая была?» – не унимался человек в зале. «Какая-то незначительная», - ответил Миндадзе.
Следом поговорили о судьбе сценариста. Александр Анатольевич отметил: чтобы получить постановку в советские годы, «нужно было еще раз окончить ВГИК» - то есть людей с улицы в кино не брали. Теперь же все стало намного проще: необязательно даже иметь диплом.
Долин в свою очередь заметил, что «сценаристы сейчас повышены в правах благодаря сериалам. <…> Они выходят на первый план – режиссер может быть маленьким человеком: один сделал одну серию, другой – другую…»
Почему Миндадзе так долго оставался сценаристом и почему вдруг решил снимать сам? «У меня было завидное положение человека, который пишет – и есть режиссер, который это снимет», – ответил Александр Анатольевич, имея в виду, что его сценарий не попадал через студию к случайному режиссеру, а претворялся в жизнь Абдрашитовым, в котором тот был уверен. А потом Миндадзе просто почувствовал, что может сам. Причем никаких особых изменений между съемками в тандеме и сольным творчеством он не заметил: «Как я пытался точно описать свой замысел сам, так теперь и описываю его сам. Как был самостоятелен, так и остался».
Откуда даже в последних фильмах Миндадзе такая увлеченность прошлым? Почему бы не снимать о настоящем? «Тандем Абдрашитов - Миндадзе в советское время прекрасно ловил тогдашнюю современность за хвост, – считает Долин. – Единственный мой ответ на вопрос, не имеющий однозначного ответа – Миндадзе как человеку, который охотится за настоящим, приходится снимать о прошлом, потому что там наше настоящее. <…> Вы же читаете эти ужасные новости каждый день, слышите эти сравнения – вот 30-й год, вот уже 37-й… Наша современность – она по-прежнему в нашем прошлом. Какая-то рекурсия, какая-то змея, кусающая себя за хвост». Александр Анатольевич закивал.
